Описание (клик - развернуть/свернуть):
У Рэя Бреслина (Сильвестр Сталлоне) странная, но хорошо оплачиваемая работа — аудит тюрем. За большие деньги Рэй сначала садится в тюрьму, а затем сбегает из нее — своим побегом указав тюремному начальству на недочеты в проектировке зданий, системах безопасности и работе службы охраны.

В перерывах между отсидками герой пишет научные труды и красуется перед коллегами (Фифти Сент, Эми Райан, Винсент Д'Онофрио). Очередное задание приводит его в неправительственную экспериментальную тюрьму для самых опасных преступников на свете, которая находится то ли под землей, то ли в космосе, то ли в Антарктиде. Руководят заведением манерный мистер Хоббс (Джеймс Кэвизел) и бешеный начальник охраны (Винни Джонс из фильмов Гая Ричи).

Их поведение быстро наводит Бреслина на мысль, что он здесь не по работе, а в западне. А еще к герою начинает трогательно, но чересчур навязчиво приставать заключенный Роттмайер (Арнольд Шварценеггер)...

Здесь есть на что посмотреть и кроме долгожданного соединения Сталлоне и Шварценеггера в главных ролях. Сюжет «Плана побега» закручен даже хитрее, чем спроектирована секретная тюрьма, актеры — один другого краше (в эпизодических, но ярких ролях здесь играют, например, Винсент Д’Онофрио и Винни Джонс). Сцены экшена, ритм, съемка — все здесь на достойном восьмидесятническом уровне. А в финале все переворачивается с ног на голову, и, пожалуйста, не притворяйтесь, что раскусили интригу раньше, чем захотел сценарист.

Присмотревшись друг к другу поближе на съемках дилогии «Неудержимые», Арни и Слай решили наконец-то сыграть в центральных ролях в одном и том же фильме. Впервые. Это и есть «План побега», наконец-то добравшийся до экранов мира, в том числе, и России. Критики недовольно морщат носы: кино-де вторичное, олдскульное, недостаточно современное и увлекательное. Всё так и есть, но важно ли это? Ведь когда на арену выходят эти двое, любую логику и здравый смысл заслоняет любовь. В данном случае, зрительская.

«План побега» — это далекий привет из 90-х. Все здесь сделано также чопорно, динамично, во главу угла встает не сильная драматургия со множеством постепенно раскрывающихся характеров, а тупое мочилово и крупные планы неимоверно крутых взглядов героев нашей юности. Только здесь вы можете увидеть, как заключенные с точностью до километра могут определить свое местоположение, ориентируясь по воде в унитазе и дующему ветру. Только здесь Сталлоне совершенно спокойно может бегать под градом пуль и только здесь Шварценеггер может играть на уровне школьной постановки.

Сюжет побега из тюрьмы проработан Шварценеггером и Сталлоне - воплощенными сверхчеловеками - неоднократно, так что логично было объединить их здесь. А поскольку тюрьма - футурологическая, идеальная, то в этом незамысловатом сюжете о двух несправедливо помещенных за решетку мужиках, легко увидеть прозрачную метафору. Перед нами - побег из изолятора высокотехнологичного развлекательного кинематографа наших дней, который Шварценеггер и Сталлоне сокрушают своими по-прежнему мощными кулаками. Недаром директора тюрьмы, садиста и формалиста, играет Джеймс Кэвизел, исполнитель роли Иисуса из «Страстей Христовых». Выходит, бунтуют герои против самого Господа Бога.

«План побега» даже немного выигрывает в сравнении с другими ностальгическими боевиками. За три года, прошедшие после «Неудержимых», где Сталлоне впервые собрал вместе героев 80-х, жанр успел превратиться в балаган с натужными остротами, эксплуатирующими знаменитые роли участников. А «План побега» на шутки скуп и честно старается выглядеть серьезным и мясистым, как и положено тюремному боевику.

И как не быть серьезным, когда это фильм про долгожданную встречу Слая и Шварца. Тридцать лет назад фанаты могли только мечтать о том, чтобы увидеть их в одном кадре. В «Неудержимых» миг счастья настал, но был слишком кратким. В «Неудержимых-2» герои уже бились плечом к плечу, но мероприятие в целом слишком явно отдавало клоунадой. И только теперь, когда одному шестьдесят семь, а другому шестьдесят шесть, они по-настоящему вместе. Только теперь крепчайшее в киномире рукопожатие можно признать засчитанным.

Интересные факты:

В одной из сцен герой Сталлоне определяет местоположение тюрьмы, ссылаясь на закручивание воды при стоке. Обратное закручивание воды при стоке — околонаучный миф, основанный на неверном применении эффекта Кориолиса к движению воды в водовороте, возникающему при её стоке в сливное отверстие раковины или ванны. Суть мифа состоит в том, что вода якобы закручивается в разных направлениях в Южном и Северном полушариях Земли, что якобы объясняется вращением Земли и действием силы Кориолиса.

Во время сцены в карцере герой Шварценеггера обращается к Господу и смотрит на Кэвизела, который исполнял главную роль в фильме «Страсти Христовы» (2004).

Предполагалось, что фильм поставит Антуан Фукуа, а главную роль сыграет Брюс Уиллис.

Сильвестр Сталлоне повредил сухожилие правой ноги во время съёмок сцены боя.

Идея о том, чтобы вместе сняться в фильме, обсуждалась между Сильвестром Сталлоне и Арнольдом Шварценеггером на протяжении многих лет, еще с середины 1980-х. Были написаны различные версии сценария, но, по словам Шварценнегера, их со Сталлоне съемочные графики не совпадали. После того как Шварценнегер покинул пост губернатора, а затем исполнил эпизодическую роль в фильме «Неудержимые» (2010), они вернулись к идее о совместной работе.

Это второй раз, когда Джеймс Кэвизел сыграл злодея.

Описание (клик - развернуть/свернуть):
1957 год. Советский разведчик Рудольф Иванович Абель раскрыт и арестован американскими спецслужбами в Нью-Йорке по обвинению в шпионаже. От электрического стула невысокого мужчину с непроницаемым лицом отделяет лишь показательный процесс — чистая формальность, спектакль о самом справедливом суде в мире. Защищать Абеля доверено Джеймсу Доновану — бруклинскому адвокату с ирландскими корнями и обостренной добросовестностью. В итоге процесс затянется на пять лет, Абель вернется в СССР, а Донован будет награжден президентом Джоном Кеннеди за неоценимое участие в переговорах по обмену шпионами.

Комнату тюремных свиданий густо заливает молочный свет, проникающий сквозь огромное, во всю стену, матовое стекло. Кажется, что советский шпион Рудольф Абель и его американский адвокат Джеймс Донован беседуют не в Нью-Йорке 1957 г., а в междумирье, лимбе, после жизни. Это подчеркивает абсолютную нездешность, неотмирность Абеля, каким играет его Марк Райленс. На вопрос адвоката «Вы не волнуетесь?» этот немолодой, очень спокойный человек с твердым взглядом и мягкой улыбкой отвечает встречным вопросом: «А это поможет?»

В фильме Спилберга Донован (Том Хэнкс) восхищается Абелем, которого ненавидит вся Америка, охваченная страхом ядерной войны. Даже маленький сын адвоката, под впечатлением от школьных политинформаций готовящий план спасения на случай бомбардировки, спрашивает, почему папа защищает врага. Но Донован защищает не врага, а человека. И закон: адвоката принципиально не интересует, действительно ли Абель – шпион, он стремится обеспечить своему клиенту гарантированное конституцией право на защиту. И делает это не формально, а по совести, изумляя юристов, ЦРУшников и даже собственную семью.

Стивен Спилберг, один из главных гуманистов современного Голливуда, тоже защищает человека. Центральный идеологический конфликт «Шпионского моста» – частное против государственного. Не случайно в фильме постоянно подчеркивается, что на важнейшую миссию – договариваться об обмене Абеля на американского летчика-шпиона Пауэрса – Донован отправляется как частное лицо. Конечно, он представляет государственные интересы США. Конечно, за спиной у него агенты ЦРУ. Но все риски Донована – личные и все решения – тоже за ним. На территории Восточного Берлина, где ведутся переговоры, никто не гарантирует герою Хэнкса безопасности. Местная шпана снимает с американца дорогое пальто в первый же визит по ту сторону только что построенной стены. А если Донована арестуют, Соединенные Штаты будут ни при чем.

Спилбергу важно рассказать историю о том, что, когда бессильны договориться между собой супердержавы (СССР официально не признает Абеля своим разведчиком), положение спасают люди. Не ради государств, а ради других, совершенно конкретных людей – и выше этого принципа не могут стоять никакие политические амбиции и цели. Человеческая жизнь, свобода и достоинство важнее любых государственных интересов, а значит, государственные интересы и должны состоять прежде всего в защите этих ценностей. В этом смысле «Шпионский мост» – очень декларативное, совершенно прямое кино.

На этом с пафосом можно закончить и перейти к деталям: в «Шпионском мосте» прямолинейность политического и нравственного посыла прекрасно сочетается с виртуозно выстроенной интригой и легкой, но хорошо заметной иронией, которой совсем не ждешь при такой-то серьезности темы. Возможно, за иронию в ответе соавторы сценария Итан и Джоэл Коэны (их сотрудничество со Спилбергом само по себе историческое событие). Но комизм «Шпионского моста» не столько драматургический, сколько игровой, местами совершенно театральный. Сцена встречи Донована с фиктивными родственниками Абеля в советском посольстве в Берлине поставлена как чистый водевиль: ряженые русские сначала безобразно кривляются, изображая попеременно то радость, то горе горькое, а потом выходят из кабинета строем, практически маршируя. Это вовсе не значит, что Спилберг высмеивает именно русских. Более или менее шаржированы почти все представители репрессивных машин – от агентов ЦРУ и офицеров КГБ в ранге посла до генпрокурора Германской Демократической Республики (длинные названия государственных новообразований коммунистического блока специально произносятся целиком, и герой Хэнкса регулярно шутит по этому поводу).

«Шпионский мост» - виртуознейшее кино с потрясающей операторской работой, массовкой, декорациями, костюмами и музыкой, но прежде всего это мощный гуманистический манифест о том, что гражданство и даже профессия значения не имеют. Важна только человеческая жизнь, только достоинство, только верность себе. Перед этим пасует любой государственный интерес.

Фактические подробности истории воспроизводятся настолько пунктуально, насколько позволяет задача сохранить цельность интриги. Один из важных моментов связан как раз с активностью восточногерманской «Штази»: чтобы показать самостоятельность политики ГДР, немцы тоже ловят американского «шпиона» – совсем уже случайного студента Фредерика Прайора, которому пришла в голову неудачная идея изучать коммунистическую экономику в Берлине в разгар холодной войны. Узнав о нем, Донован повышает ставку, настаивая на двойном обмене: Абеля на Пауэрса и студента, на которого цэрэушным кураторам операции наплевать. А Доновану – Хэнксу наплевать на приказы из ЦРУ. Так снова подчеркивается главная тема: маленький человек важнее большой политики.

А теперь надо вернуться к началу, к свету и цвету, к искусству кино. Занимаясь постановкой исторических фильмов, Спилберг стилизует их под кинематограф эпохи, в которой разворачивается действие, и «Шпионский мост», превосходно снятый оператором Янушем Камински, не исключение. Изображение четкое, но чуть пожухлое, вылинявшее, словно после стирки. Документ эпохи для Спилберга – прежде всего кино. Например, зимний Берлин, по которому идет без пальто простуженный Донован, потому что на этой войне – холодно.

А с деталями можно играть. Рудольф Абель был художником, поэтому в фильме он в знак благодарности пишет портрет Донована, хотя на самом деле оставил портрет Кеннеди. А когда герои проходят мимо берлинского кинотеатра, над входом в который написано Spartacus, хочется проверить дату немецкой премьеры знаменитого пеплума Стэнли Кубрика. Декабрь 1960-го – в ФРГ, март 1966-го – в ГДР. Значит, в этот момент фильма мы точно в Западном Берлине. Но не совсем в том времени: обмен Абеля на Пауэрса на Глиникском мосту был в 1962-м. Однако важны не даты, а суть: в частности, слова, которые произносит герой Тома Хэнкса, защищая Рудольфа Абеля, – те самые, что когда-то говорил в Верховном суде США Джеймс Донован.

В одном из эпизодов Донован объясняет агенту ЦРУ Хоффману, что их — ирландца и немца — делает американцами единый закон, конституция США. И если в первой половине еще может показаться, что режиссер снял «Шпионский мост» о том, как правильно быть американцем, то ближе к финалу становится очевидно, что речь идет скорее о некотором своде законов, позволяющем нам называться людьми. И это соображение делает новый фильм Спилберга по-настоящему выдающимся. Не просто ценное напоминание в контексте новой «холодной войны», но и информация к размышлению на всю оставшуюся жизнь.

Интересные факты:

В фильме Абель говорит с акцентом, который кажется не вполне уместным. В действительности он родился в русской семье в городе Ньюкасл-апон-Тайн в Великобритании и несколько лет посещал школу в Шотландии. Юношей Абель вернулся в Москву, но до конца своих дней говорил по-английски с заметным акцентом.

К тому времени как Восточная Германия возвела стену, контроль правительства и служб правопорядка над населением был уже полным. О том, что кто-то мог ходить вдоль стены в поисках лазейки на ту сторону, не могло быть и речи.

В одном эпизоде показано строительство в Восточном Берлине знаменитой стены. По сюжету, стоит зима. На самом деле стену возвели чуть ли не за одну ночь в августе 1961 года.

Как заявил Стивен Спилберг на пресс-конференции, посвящённой выходу фильма в свет, Грегори Пек изъявил желание сняться в фильме ещё в 1965 году. Роль Абеля должен был играть Алек Гиннесс, Пек должен был сыграть Донована, а автором сценария был выбран Стирлинг Силифант. Однако компания MGM идею фильма отвергла. Шёл 1965 год, «холодная война» была в самом разгаре. Мир только что оправился от вооружённого конфликта в Заливе Свиней и кубинского ядерного кризиса, и в MGM посчитали, что сейчас не время лезть в политику.

Согласно заявлению Тома Хэнкса на пресс-конференции, речь Донована в фильме на заседании Верховного Суда точь-в-точь повторяла слова, в действительности сказанные в защиту Абеля в Верховном Суде много лет назад.

В начале фильма Рудольф Абель пишет автопортрет, и эта сцена явно навеяна «Тройным автопортретом» Нормана Роквелла. Стивен Спилберг и Джордж Лукас являются давними поклонниками художника и коллекционируют его работы.

Фильм изображает Фрэнсиса Гэри Пауэрса действующим военнослужащим ВВС США в звании лейтенанта. На самом деле Пауэрс в 1956 году уволился из армии в капитанском звании. После этого он уже в роли гражданского лица стал участником программы ЦРУ «U-2» и продолжал работать на это ведомство вплоть до 1 мая 1960 года, когда его самолёт сбили над территорией Советского Союза.

В фильме показано, что советский разведчик Рудольф Абель получает от своих кураторов из КГБ шифровки, спрятанные в десятицентовые монетки. Впервые ФБР обратило на Абеля внимание в 1953 году, когда один из советских агентов по ошибке расплатился такой монеткой при покупке газеты. Разносчику газет монетка показалась подозрительно лёгкой. Он бросил её на асфальт, и монетка развалилась на две части, а из неё выпала микроплёнка.

Шифровальщики ФБР безуспешно бились над шифром вплоть до 1957 года, когда на Запад из СССР бежал Рейно Хейханен с ключом к шифру. Он же и выдал американцам Абеля. Эпизод с пустой монеткой обыгрывается в фильме «История агента ФБР» (1959) с Джеймсом Стюартом в главной роли.

Джеймс Б. Донован, адвокат, специализирующийся на делах о страховке, берётся защищать Абеля, подозреваемого в шпионаже, что явно выходит за рамки его обычной практики и от чего он чувствует себя не в своей тарелке. В фильме об этом не сказано ни слова, однако в действительности Донован когда-то работал в Управлении стратегических служб. Созданное Франклином Рузвельтом и Уильямом Джозефом Донованом в годы Второй мировой войны, УСС стало предшественником Центрального разведывательного управления США. Таким образом, не может быть никаких сомнений в том, что Донован был хорошо известен в разведывательном сообществе и имел там обширные связи.

Отец Спилберга, инженер по профессии, какое-то время в разгар «холодной войны» провёл в Советском Союзе в рамках программы обмена. Это произошло вскоре после того, как был сбит самолёт-шпион Пауэрса, когда отношения между США и СССР сводились к взаимным подозрениям и страху. Отец Спилберга впоследствии вспоминал, как жители СССР выстраивались в очередь, чтобы взглянуть на обломки самолёта Пауэрса. При виде американских инженеров некоторые из них говорили: «Смотрите, что вытворяет ваша страна». Это служило прекрасной иллюстрацией тех чувств, которые народы двух стран испытывали друг к другу.

Съёмки фильма «Шпионский мост» начались в сентябре 2014 года и длились 12 недель. Съёмки проходили в Нью-Йорке, а также в Германии и Польше, в тех самых местах, где и происходили положенные в основу фильма события. Обмен Паэурса на Абеля снимали в Берлине, где он и произошёл много лет назад. Берлин 1961 года снимали в польском Вроцлаве. Этот город походит на Берлин середины 20-го века больше, чем даже сам Берлин.

Сначала фотографам возле зала суда было велено убирать использованные фотовспышки в карманы. Один из актёров массовки оказался членом Нью-Йоркской ассоциации фотокорреспондентов. Он и сообщил продюсеру и ассистенту режиссёра Адаму Сомнеру, что фотографы в те годы просто бросали использованные фотовспышки на пол. Так и было сделано. После нескольких дублей Стивен Спилберг распорядился изменить угол камеры и снять пол, буквально заваленный отработанными фотовспышками.

Последние кадры фильма, где происходит обмен Рудольфа Абеля на Фрэнсиса Гэри Пауэрса, снимали на Глиникском мосту в Берлине. Именно там в 1962 году и произошёл обмен Абеля на Пауэрса. Обмен многих других советских и американских разведчиков в годы «холодной войны» происходил как раз на этом мосту, за что в прессе его окрестили «шпионским».

По окончании фильма зритель узнаёт из титров, что Донован сыграл важную роль в переговорах, последовавших за инцидентом в Заливе Свиней, случившимся вскоре после описываемых в фильме событий. К Доновану обратились с просьбой провести переговоры об освобождении кубинцев и американцев, взятых в плен во время неудавшегося вторжения на Кубу в 1961 году. За несколько поездок на остров Донован завоевал доверие лидера кубинской революции Фиделя Кастро. Его усилиями были в конце концов освобождены свыше 1100 человек, участвовавших во вторжении, и 8500 политических заключённых.

На кадрах, предшествующих взлёту U-2, видно, как от его правого крыла отходит вспомогательная стойка шасси. U-2 был специально сделан предельно лёгким, чтобы увеличить его дальность и повысить потолок полёта. Отсоединение вспомогательных стоек шасси было необходимо, чтобы снизить вес самолёта. При посадке лётчик сажал самолёт на носовую и хвостовую стойки одновременно и балансировал рулями крена до полной потери скорости. Самолёт ложился на консоль крыла, концовка которого представляла собой небольшой титановый полоз — т. н. «лыжу».

Когда U-2 Паэурса падает, слышен звук пропеллера, тогда как U-2 был реактивным самолётом.

В сценах суда, который происходит в 1957 году, рядом с местом судьи установлены флаги США, но эту практику ввели только в 1960 году. В те годы США включали в себя только 48 штатов, но на флагах 50 звёздочек.

В одном из эпизодов фильма выключают телевизор, и картинка на экране пропадает мгновенно. В действительности же при выключении телевизоров той эпохи картинка сжималась в белую точку, которая оставалась на экране ещё несколько минут.

У входа в подземку в начале фильма показан зелёный шар. Цветные шары начали устанавливать только в 1982 году. Шар зелёного цвета обозначал, что станция работает круглосуточно, красного — что она в определённые часы закрыта. До 1982 года все шары без исключения были белыми. Эту же самую ошибку Хэнкс и Спилберг сделали в другом своём совместном проекте — в детективной трагикомедии «Поймай меня, если сможешь».

Донован звонит жене из телефонной будки в Западном Берлине. Он опускает в монетоприёмник несколько монет, и сразу устанавливается соединение. И то, и другое в 1960-е годы было невозможно. Установление соединения занимало несколько часов, а стоимость звонка из США в Европу была 10 долларов за 3 минуты. Звонки из Европы в США были, по-видимому, ещё дороже.

Когда Донован едет в подземке, на крышах проносящихся мимо домов можно увидеть спутниковые антенны.

Доновану предложили в Восточной Германии выпить и дали бутылку с алюминиевой крышечкой на резьбе. В 1960 году такие бутылки закрывались пробками.