Описание (клик - развернуть/свернуть):
История одного из самых масштабных и стратегически важных морских сражений на Тихом океане Второй мировой войны. После разгрома японской авиацией большей части флота США в Перл-Харборе до этого придерживавшаяся нейтралитета Америка вступает в войну. В июне 1942 года остатки американского флота под командованием адмирала Честера Нимица сражаются с Императорским флотом Японии у атолла Мидуэй.

7 декабря 1941 года, японцы атакуют Перл-Харбор. Об этом исходе сотрудник разведки Эдвин Т. Лэйтон говорил ещё давно, но никто к нему не прислушался. Теперь, когда война Японии официально объявлена, а руководство сменено, именно его стратегические советы станут определяющими в грядущих сражениях. Правда, на этот раз он утверждает, что следующий удар японцы нанесут по базе Мидуэй, причём единственный его аргумент — неоднозначные расшифровки вражеских передач.

Роланд Эммерих хотел снять фильм о битве за Мидуэй ещё в 90-х, но финансовые ограничения вынудили отложить проект аж на 30 лет. Чтобы кино всё-таки состоялось, в 2017 году режиссёру пришлось искать инвесторов, способных вложить в «Мидуэй» 100 миллионов долларов (это, кстати, сделало его одним из самых дорогих независимых фильмов). Эммерих, как известно, обожает истории пафосные, монструозные по размаху, но в то же время человеческие — такие, где на фоне смерти городов или даже планеты показаны судьбы простых людей. Конфликт американцев и японцев в этом плане казался идеальным материалом для типичного эммериховского сюжета, но подход режиссёра — как бы это иронично ни звучало в контексте военного фильма — дал осечку.

«Мидуэй» принадлежит к тому числу художественных военных фильмов, которые скорее являются высокобюджетной кинохроникой с сюжетом, чем непосредственно типичной для жанра "истории маленьких людей на фоне больших событий". В этом плане он очевидно проигрывает знаменитому «Перл-Харбору», которой несмотря на довольно сомнительную историчность, был очень богат на художественные и эмоциональные изыски.

«Мидуэй» же больше напоминает дорого-богато поставленную игровую кинохронику к какому-нибудь документальному фильму на канале History, что особенно бросается в глаза из-за очень схематично изображённых персонажей и механической последовательности событий. В этом фильм можно сравнить со страдающей теми же проблемами дилогией «Великая Французская Революция», но если французы таким образом пытались соблюсти нейтральность, американцы, скорее всего, просто старались максимально красиво показать одну из самых легендарных морских битв в истории.

«Мидуэй» не работает как гигантское эпичное полотно о величайшей американской победе. Эммерих пытается создать цельную историю — чтобы все персонажи и события в синергии образовывали единый портрет войны, — но нарратив скорее напоминает рассказы видавшего виды (в том числе и в небе над Мидуэйем) старичка-ветерана, который отвлекается на воспоминания о старых товарищах и перескакивает с темы на тему. Особенно это заметно во второстепенных линиях: ведь не рассказать о фигуре Джеймса Дулиттла или случайных экипажах авианосца, даже если в рамках сюжета их важность сомнительна, судя по всему, видится Эммериху и сценаристу Уэсу Туку величайшим преступлением перед американским патриотизмом. Но скорее это преступление перед динамикой фильма.

Нельзя сказать, что автор с этой проблемой сталкивается впервые. В «Годзилле» — мягко говоря, не самом удачном проекте режиссёра — сюжет тоже ударялся в крайности и гряз в своей несобранности, но это компенсировалось батальными эпизодами с гигантским чудовищем, разносящим Нью-Йорк. В «Мидуэй» же самые масштабные сцены выглядят наиболее вымученными. Тут уже дело не в Эммерихе: мастерство постановки никуда не делось, зато сказался то ли недостаток бюджета, то ли непрофессионализм художников по эффектам. Нападение на Перл-Харбор (в потенциале один из важнейших моментов сюжета, где взрываются огромные корабли и гибнут тысячи американцев) превратилось в кат-сцену из посредственной компьютерной игры. И в начале фильма этот тревожный звонок пугает даже сильнее, чем графика «Дня независимости» при пересмотре.

Но после Эммерих обращается к излюбленным локальным историям, и экшен тоже становится скромнее. Все достоинство «Мидуэйя» — в приземлённом, незначительном. В воздушных боях, где внимание приковано к разудалому Дику Бесту (даже по имени можно понять, что с ним шутки плохи), в кабинетных спорах, ожидании сражений — во всём, на чём авторы вдумчиво фокусируются дольше 10 минут, не желая снова посмотреть, «а что там у японцев». Даже в антураже — фактурных актёрах, одетых в максимально аутентичные костюмы и бродящих (за исключением сцен с ужасным хромакеем) по максимально аутентичным декорациям.

«Мидуэй» в плане «достоверности» вообще не вызывает вопросов. Очевидно, Эммерих и Тук ловко манипулируют зрителем (в госпиталях после Пёрл-Харбора людей собирают по кусочкам, пока японцы попивают саке у себя в квартале), но пафос и компромиссные титры — посвящение военным как американским, так и японским могут смирить даже придирчивого любителя докапываться до художественной правды. Хотя «Мидуэй», конечно, не столько о виновных в войне, сколько о безумцах, которые в ней побеждают. Американцы Эммериха — нация авантюристов, чудаков и просто тех, кто «не трусил и вёсел не бросил». Потому что только у них дешифровщиками работают бывшие музыканты, ныне круглые сутки коряво переводящие вражеские передачи, а офицер разведки на основании этих неточных данных может убедить командование сместить все силы на Мидуэй. Эммерих в какой-то степени тоже авантюрист, ведь он рискнул всем и снял проект мечты. Не зря он вводит в историю образ безумного режиссёра, который, находясь в эпицентре сражения, когда вокруг взрывы и трупы, продолжает искать лучшие кадры для фильма. Но, в отличие от этого персонажа, военная кинематография Эммериха, судя по всему, провалилась.

Интересные факты:

После унизительного расстрела японцами Перл-Харбора, победа при Мидуэе стала для Америки символом мощи, успеха и удачи. В горячке они тут же зачали на верфях обойму новых кораблей, в которой первому дали имя славного острова. Впоследствии помеченный счастливым именем авианосец кочевал по разным заварушкам: отирался у берегов Вьетнама и Кореи, кружил в Персидском заливе, поднимая «Бурю в пустыне». У тотемного старичка много раз меняли заклёпки, не давая уйти на покой, и только на пределе усталости металла списали на берег, пришвартовав у пирса в Сан-Диего, оставив висеть на якоре плавучей медалью отваги.